Доверяй, но проверяй

Я уверена, что все вы с легкостью справились с расшифровкой японского варианта английских слов, предложенных в предыдущем посте.

Но на всякий случай для тех, кто хочет проверить себя, помещаю далее ответы.

Те же, кто себя проверять не хотят, или вообще не в курсе, о чем идет речь, могут дальше не читать.

Ответы: 

Merody (Melody)

Sarary (Salary)

Curasu (Class)

Bureddo (Bread)

Hanbaga (Handbag)

Gorudo (Gold)

Burokku (Block)

Burakku (Black)

Boru (Ball)

Kuriningu (Cleaning)

Macudonorudo (McDonald’s)

Dizunirando (Dysneyland)

Konpurekkusu (Complex)

Domesutikkubaiorensu (Domestic Violence)

 

Ты меня вакаримас?

Кто о чем, а вшивый о бане. Опять я пишу о таком близком моему сердцу и таком далеком моему разуму японском языке.

Выучили мы тут на уроке такое интересное слово «вакаримас». Оно имеет два значения – «знать» и «понимать». Учительница просила составить предложения с этим словом. И для примера дала нам слово «канджи» (которые иероглифы). Тут проблем не возникло – в нашей группе никто канджи не понимает, и не знает, то есть совсем не «вакаримас». Потом учительница предложила использовать в предложении слово «хирагана» (которая одна из азбук). Более того, учительница была убеждена, что уж хирагану-то мы все «вакаримас». Так-то оно так, слова, написанные хироганой, мы вам запросто прочитаем, так как хирагану мы знаем. Знаем, но не понимаем то, что прочитали. И как тогда говорить: «вакаримас» или не «вакаримас»? Та еще проблема…

Или вот еще забавный факт открылся. Есть в японском языке два слова «аримас» и «имас», которые обозначают «иметь» «есть» «находиться», как, например, в предложении «стол находится в классе». Только «аримас» используется по отношению к неодушевленным предметам, а «имас» – по отношению одушевленным. Так вот для рыбы, которая плавает в море, пруду, озере – неважно где, но главное, что плавает – будет использоваться слово «имас», а для рыбы, поданной к столу (или для любой другой, но пойманной) будет использоваться «аримас». Все в общем-то логично, просто до этого мне и в голову не приходило, одушевленным или неодушевленным именем существительным является жареная рыба, а для японского языка, оказывается, такие мелочи важны.

Меня тут несколько человек просили осветить вопрос про то, как же читать и писать  на японском языке при наличии трех отдельных систем построения слов – хираганы, катаканы и канджи. Японцы в своих предложениях используют одновременно все три системы – некоторые слова (или словосочетания) обозначаются иероглифами (канджи). Другие слова могут состоять из канджи и хираганы – то есть корень слова написан канджи, а окончание – слогами хираганы. Символы хираганы также используются для написания предлогов, союзов и т.п. то есть для связи слов в предложении. Слова иностранного происхождения, как правило, пишутся катаканой. При этом слова в предложении не разделяются пробелами, все пишется подряд, а иногда еще строчки располагаются не по горизонтали, а по вертикали. Тогда читать такой текст нужно сверху вниз, начиная с самой правой колонки.

Вот вам в качестве наглядного примера пару предложений, взятых мной с веб-сайта компании Сони. Честно говоря, я понятия не имею, что в них написано (надеюсь, ничего неприличного нет). Просто привожу их здесь, чтобы показать, как в тексте, написанном по-японски, используются и иероглифы, и хирагана, и катакана одновременно.


Вообщем, чтобы читать и писать по-японски надо знать все три системы. Ну, или если уж необходимо проранжировать эти системы по степени важности, то по-моему субъективному мнению, в первую очередь нужно знать канджи, тогда хоть общий смысл предложения сможешь понять. На втором месте в моей табели о рангах идет катакана – иностранных слов японцы употребляют довольно много, вывески многие катаканой написаны. Японцы иногда даже свои родные слова на вывесках катаканой пишут, типа круто (ох, уж это мне преклонение перед всем иностранным). А хирагана, как ни странно, больше всего пока мне пригождается на уроках японского – там мы пишем хираганой, в учебнике тоже все на хирагане. А в обычной жизни одно расстройство – видишь текст, распознаешь знакомые хираганские буквочки, все до одной правильно называешь, а понять ничего не можешь. Обидно, да.

Ну и в заключение, еще чуть-чуть о катакане. Хитрая это, на самом деле, штука. С одной стороны – знаешь буквы, и читай себе на здоровье, а главное понимай смысл знакомых английских слов. Но с другой стороны – эти знакомые слова так изощренно по-японски исковерканы, что без особой смекалки (или поллитра) не разберешься. В катакане каждый символ (за исключением «н») обозначает не отдельную букву, а слог – поэтому в английских словах все отдельные буквы заменены на слоги. Например, слово «soft» по-японски будет написано как «sofuto», а «test» как «tesuto». Если английское слово оканчивается на согласный, то в японском варианте к нему чаще всего добавляется «U», только после T или D используется, как правило, «O» (как в приведенных примерах). Еще в японском языке нет звука L, поэтому он заменяется на R – например, «gurasu» – это на самом деле «glass». Также в некоторых случаях M заменяется на N, а V – на B – у нас в классе есть канадка  Вера, которую все наши учительницы  с завидным упорством называют  Бера.

Я, собственно, почему вам все так подробно рассказываю? Просто хочу вам предложить потренироваться в понимании английских слов на японский манер. Не волнуйтесь, катаканой писать не буду – сразу напишу английскую транскрипцию. А вы уж постарайтесь угадать, о чем речь – хоть с помощью смекалки, хоть с помощью чего-то покрепче.

Начнем с самых простых слов:

Merody

Sarary

Curasu

Bureddo

Hanbaga


Угадали? Тогда еще несколько слов, немного посложнее.

Gorudo

Burokku

Burakku

Boru

 
Ну, и наконец, для самых продвинутых «катаканщиков»:

Kuriningu

Macudonorudo

Dizunirando

Konpurekkusu

Domesutikkubaiorensu

 
Успехов!!!

О погоде и природе

Январь в Японии – месяц ветреный, и в прямом, и в переносном смыслах. В прямом – потому что довольно часто в последнее время стал дуть холодный, пронизывающий ветер. А в переносном – потому что погода в янаваре такая изменчивая, как ветреная девушка. В прошлое воскресенье мы гуляли по очередному японскому парку, наслаждались теплом и солнышком, а в среду резко похолодало, и в Токио выпал первый за два года снег. Выпал – это, конечно, громко сказано. Так где-то в течение часа сыпалось что-то белое с неба и тут же таяло. А потом этот так называемый снег превратился в дождь, который шел всю оставшуюся часть дня.

Больше всего меня насмешила школа Антона, которая тут же известила родителей о том, что на следующий день, если опять пойдет снег, школа может быть закрыта. Да уж – если такой «снегопад» их испугал, то чикагский и уж тем более московский снег они, наверное, объявили бы национальной катастрофой.

Людям тяжело приспосабливаться к таким постоянным переменам погоды, а вот японские растения, похоже, чувствуют себя великолепно – цветы распускаются, сливы зацветают, а на цитрусовых деревьях урожай дозревает.

Вот висят грейпфруты, и никто их почему-то не собирает. Эх, такой урожай пропадает.

На розовой сливе распускаются цветочки

А белая слива уже вовсю цветет

Я не знаю, как называется этот куст, но по запаху цветы очень похожи на жасмин

Январь в Токио – сезон нарциссов

 

Вот тоже очень красивые цветы, чем-то похожие на розы, спрятавшиеся от холода под соломенные колпачки (название, к  сожалению, нам также неизвестно)

А это уже то ли цветы, то ли грибы – созданные руками японских садоводов

 

Дома у нас тоже расцвел цветок, вот такой

Называется он кусудама. Долгими зимними вечерами Денис “выращивал” это чудо из разноцветной бумаги.
Сначала он изготовил вот такие отдельные лепестки – 40 больших и 8 маленьких
.

 

Потом лепестки были разложены на четыре кучки, и связаны между собой ниткой, которая продевалась через основание каждого конуса.

 

А дальше – легким движением руки лепестки, собранные вместе, превращаются в такой великолепный бумажный цветок.

 

Японский язык – продолжение

После почти месячного перерыва я возобновила свои занятия японским языком. Скажу честно, тяжело приходится – все минимальные знания, которые были в голове, благополучно куда-то испарились, и приходится теперь все начинать сначала. Наши учительницы (надо отдать им должное) предполагали такое развитие событий, и потому на самом первом уроке после новогодних праздников не стали нас очень утруждать, и вместо учебы рассказывали нам про японские новогодние традиции. Можете быть спокойны, я вам практически все правильно рассказала в одной из моих предыдущих статей. Разве только вот теперь могу вам показать традиционный рисовый пирог (mochi).

А еще, если помните, я писала про традиционные новогодние блюда (osechi-ryori), которые подаются в лакированных коробках. Приготовление таких блюд занимает очень много времени, и в наши дни японские хозяйки вместо многочасового стояния на кухне предпочитают заказывать такие продуктовые коробки в магазине. Так вот, оказывается, цена такой коробочки на одного человека (вместе с едой, конечно) начинается от 10 тысяч йен, то есть порядка 100 долларов.

Еще нам учительницы показывали различные игры, в которые традиционно играют во время новогодних праздников.
Например, во что-то типа бадминтона играют с помощью таких деревянных ракеток и воланчика.

А еще очень популярны карточные игры. Такими картами играют в игру, очень похожую на «Пьяницу».

Но нам всем больше всего понравилась игра, в которую японские дети играют – на карточках написаны буквы хираганы и картинки, изображающие слова, начинающиеся с этой буквы. Ведущий зачитывает слово, а играющие должны схватить картинку с правильной буквой.

Сначала наша сборная команда России потерпела сокрушительное поражение от китайской сборной. За китайцами, действительно, просто невозможно было угнаться, они, наверное, месяц не отдыхали, а хирагану зубрили. (Но, вообще, им легче японский язык учить – многие иероглифы те же самые, и даже если произносятся по-другому, китайцы хоть прочесть и смысл понять могут.)
Но русские не сдаются, и мы, потренировавшись с китайцами, в следующем круге не оставили ни одного шанса европейско-американской команде.

В заключение нам показали как проводится чайная церемония.

Гость и хозяин садятся напротив друг друга. Хозяин специальной кисточкой взбивает чай. В чайных церемониях используется специальных зеленый чай в виде порошка (powder green tea). Когда он заваривается водой, напиток получается очень густой, его размешивают, взбивая, кисточкой.

Гость принимает пиалу из рук хозяина, и гость и хозяин кланяются друг другу.

Очень большое значение имеет расположение рисунка на чашке с чаем. Когда хозяин подает чашку гостю, чашка повернута к гостю рисунком. Когда гость принимает чашку, он должен покрутить ее в руках так, чтобы рисунок смотрел теперь на хозяина. Верхом неприличия считается, если женщина, не развернув чашку будет пить и запачкает рисунок помадой.

К чаю подаются специальные сладости, которые, по моему мнению, насколько красивы, настолько же невкусны. Но тут уж, как говорится, на вкус и цвет…

Сладости рекомендуют есть перед питьем чая. Порошковый зеленый чай очень горький, и немного сахара перед его приемом никак не повредит. А вообще, чай совершенно не обязательно весь выпивать, можно только немного пригубить. В чайной церемонии, знаете ли, чай – не главное.

Таким у нас был первый урок после праздников, а потом все постепенно стало входить в свою колею – новые занятия и новые непонятности и тонкости японского языка. На этот раз связанные с прилагательными.

Есть в японском языке, например, прилагательные, описывающие, что человек имеет (не имеет) к чему-то склонность – примерно как слова «способный», «хорош в том-то и в том-то» (или «неспособный») в русском языке. Так вот, японцы могут использовать прилагательное «способный» только по отношению к другим людям. По отношению к себе такое говорить нельзя. Если, например, сказать: «Я хорош в математике», японцы отнесутся к тебе с большим подозрением, просто-таки шарахнутся от тебя, так как это будет звучать в высшей степени нескромно и неприлично. Чтобы говорить о своих талантах, есть специальное прилагательное, которое на русский язык переводится примерно как «я совсем немного разбираюсь в этом». Зато про свои «неспособности» можно говорить совершенно спокойно.

Интересно еще, что японцы используют два совершенно разных прилагательных для описания красоты мужчин и женщин. Красивый мужчина будет «хансоми» (исковерканное английское «handsome»), а красивая женщина будет «кирей» (больше как beautiful). Обидно только, что «хансоми» говорится только о мужчинах, а «кирей» – о женщинах и обо всех остальных предметах.

Надо быть осторожным, когда произносишь слово “кирей” . Стоит только переставить одну букву – произнести не “кирей”, и “кирай”, как слово приобретает совершенно другой смысл: если “кирей” значит красивый, чистый, то “кирай” значит “не нравится”. Представляете, если гайджинский молодой человек захочет сказать своей японской девушке “ты у меня красивая”, а вместо этого выдаст “ты мне не нравишься”.  Конфуз получится.

Но самое удивительное, конечно, касается прилагательных, описывающих цвет, а именно зеленый и синий цвета. Оказывается, что зеленые яблоки в Японии называются не зелеными, а синими. Да, да – не “мидори”(зелеными), а «аои» (синими)! Так же как и зеленый сигнал светофора в Японии – не зеленый, а синий. Вернее, на светофоре загорается все, как положено – красный, желтый, зеленый. Но японцы называют его синим (хотя прекрасно знают, что цвет этот зеленый). И первая зеленая трава, и первые листочки на деревьях тоже будут называться синими. Такой вот своеобразный японский дальтонизм.

Объяснений ему масса, но никто не знает, какое верное. Дело в том, что японцы как-то не очень об этом задумываются, и когда их просишь объяснить причину такого видения зеленого цвета, впадают в легкий ступор. Японские коллеги Дениса выдвинули версию, что синий цвет ассоциируется в Японии с чем-то свежим, новым, первым.  Поэтому-то первая трава, первые листья, незрелые яблоки называются синими. Возможно и так, но светофор-то к этому каким боком? Логичнее тогда было бы красный сигнал синим назвать – незрелый вроде, ехать еще нельзя.

Одна моя японская учительница пыталась нам втолковать о «своеобразном японском видении красоты», “the blueness of the green leaf…” (голубизна зеленого листа..), как она выразилась. Поэтично, но тоже как-то не очень проясняет ситуацию.

Другая моя учительница дала, на мой взгляд, самое разумное объяснение, но и она не смогла поручиться за его правильность. Она предположила, что раньше в японском языке вообще не было специального слова для обозначения зеленого цвета – то есть все называлось синим. А потом додумались различать эти два цвета, но некоторые предметы по традиции все равно называют синими.

Такие вот очередные лингвистические экзерсисы. Пойду теперь домашнее задание делать.

Про технику и сантехнику

Япония очень часто ассоциируется с каким-то немыслимым техническим прогрессом. Огромное количество всяческих хитроумных изобретений, технических новинок имеют японское происхождение. Я, конечно, не лучший источник информации в этой области, потому подробно этот вопрос освещать не стану. Могу только перечислить некоторые технические бытовые прибамбасы, которые сразу на ум приходят.

Например, мне очень нравится, что в нашем японском пылесосе есть индикатор пыли – на щетке горит красная лампочка, пока пылесос чуствует, что пыль еще есть. А когда все чисто, красная лампочка сменяется на зеленую. Очень удобно, особенно когда дети приучаются к домашнему труду – техника не даст схалтурить.

Еще одна техническая штука, которую я раньше не встречала – микроволновая печь, которая по совместительству является еще и тостером, и духовкой, и грилем. У нас на кухне вот такая стоит.

Это, конечно, не от хорошей жизни было придумано, а от недостатка места в японских квартирах. В плитах здесь обычно нет духовки, только небольшой гриль для рыбы. Мы в нем, правда, и мясо жарили, но японские коллеги Дениса, когда про это узнали, были очень сильно поражены.

Также в нашей квартире (и почти во всех других японских квартирах) вода в ванну наливается автоматически – просто кнопочку нажимаешь на пульте в ванной комнате или на кухне, и вода начинает набираться. Правда, нужно при этом не забыть заткнуть слив в ванной  вручную, тут почему-то кнопочек не придумали. Зато дойдя до определенного, заданного тобой уровня, вода перестанет наливаться автоматически. И температуру тоже можно программировать.

Еще мне очень нравится идея ковров и простыней с подогревом. Включаешь в розетку и греешь озябшие части тела. Некоторые ковры управляются  с дистанционных пультов. Но это все придумано тоже от большой необходимости – в Японии в домах нет центрального отопления, поэтому каждый обогревается, как может. Мы вот каждый вечер в микроволновке грелку специальную нагреваем, и в кровать себе кладем, чтобы хоть как-то можно было в эту кровать лечь, не получив разрыв сердца от холода. А грелка потом тепло 7 часов держит. В магазинах еще продаются такие маленькие салфетки, которые можно в обувь и в перчатки вкладывать – они тоже тепло держат.

Ну ладно, про это можно писать бесконечно – наболело (вернее, намерзло). Я вам лучше про японскую сантехнику расскажу.

Давно уже мне хотелось написать про японские туалеты, только все пыталась побольше визуальных материалов поднакопить. А это дело тяжелое – вдруг кто-то неправильно поймет, что это я там общественные мужские туалеты фотографирую. А эти мужские туалеты в Японии о-о-очень специфические.


Представьте, идете вы себе спокойненько по улице, головой по сторонам вертите, а тут – о-па, чья-то попа. Дело в том, что в общественных мужских туалетах двери почему-то не предусмотрены. И никого это не останавливает и не смущает. В парках, на улицах часто можно увидеть вот такие домики – без окон, без дверей. Все заходят в общий дверной проем, прикрытый циновкой. Потом женщины идут налево и дверь за собой закрывают. А мужчинам далеко ходить не надо – все удобства прямо тут с правой стороны от входа расположены.

Больше ничего вам про мужские туалеты сказать не могу, так как внутрь не заходила. А те, кто заходили, говорили, что там ничего особенного нет – все, как везде.

Так что перейду к описанию туалетов женских. В общественных туалетах, как правило, есть два типа кабинок – японского и западного образца. На двери кабинок наклеены таблички с надписями и картинками.

Традиционный японский туалет чем-то напоминает удобства во дворе в деревне у моей бабушки – такая незамысловатая дырка в полу, в которую вставлен низкий унитаз.

Садиться на это сантехническое чудо надо на корточки, лицом к металлической трубе (пардон, за такие подробности).
Говорят, что такие низкие туалеты были придуманы много лет назад для того, чтобы женщинам, одетым в кимоно, было удобно ими пользоваться . Ведь в такой громоздкой и узкой одежде невозможно даже присесть, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться привычным нам высоким унитазом.

Я сначала как-то подозрительно относилась к японским туалетам,  как-то странно было в эпоху развитого капитализма пользоваться такими пережитками прошлого. Даже несмотря на то, что некоторые такие «пережитки» имеют датчики автоматического спуска воды. А теперь ничего, привыкла, и даже стала находить определенные достоинства – кажется, такая форма туалетов более гигиенична.

А вот японские унитазы западного образца, которые стоят в некоторых общественных туалетах и во всех квартирах  – не совсем западные. К каждому туалетному сиденью прилагается сложнейший пульт управления.

Такой японский туалет называется washlet или shower toilet (туалет душевого типа), потому что это не только туалет, но еще и биде, а также он имеет такую специальную функцию, которая избавляет от необходимости пользоваться туалетной бумагой.
Нажимаешь на кнопочку, сзади из сиденья вылезает такая небольшая трубочка, из которой начинает литься вода. Температуру воды и напор можно задавать по своему желанию. В некоторых продвинутых моделях можно  не только вымыть попу, но еще потом ее и посушить.


Кстати, по поводу туалетной бумаги – японские образцы почему-то намного длиннее, чем, например, американские. Специально сегодня измерили: длина индивидуального кусочка японской туалетной бумаги от одной линии отрыва до другой – 23.5 сантиметров, а американской – 10.5. Интересно, почему так?

Еще интересно то, что в общественных туалетах раковины для мытья рук есть, а вот вытереть руки потом часто бывает и нечем. В некоторых туалетах стоят кондиционеры для сушки рук, похожие на те, что применяются для сушки ногтей после маникюра. Но очень часто бывает так, что и кондиционера нет. Японцы всегда с собой такие маленькие махровые полотенца носят, размером как носовые платки. Удобно руки после туалета вытирать, а летом – пот с лица промокать.

Зато в женских общественных туалетах душевого типа есть иногда на пульте такая кнопочка, на которой нотки нарисованы. Те, кто подумал, что это для того, чтобы музыку в туалете слушать, почти угадали. Только при нажатии на кнопочку музыка такая специфическая начинает раздаваться – шум спускаемой воды. Насколько японские мужчины раскованы в том, что касается оправления естественных потребностей, настолько японские женщины деликатны и стеснительны в этом вопросе. Считается неприличным, если посторонние услышат, как женщина ходит в туалет. Вот и приходится им нажимать на кнопочку с нотками.

Обилие кнопочек иногда создает неимоверные трудности тем, кто не очень силен в японском языке. Иногда заходишь в общественный туалет, где стоит washlet, и полчаса ищешь, где же тут кнопочка «спуск».  Не верите? Тогда вот вам пульт, и скажите мне, пожалуйста, на какую кнопку вы бы нажали, чтобы спустить воду (на самом унитазе никаких ручек, кнопок и т.п. нет, все на пульте)?

Но что мне больше всего нравится в нашем домашнем японском туалете – это подогрев сиденья (температуру, естественно, можно регулировать). Вы даже не представляете себе, как это ценно! Чтобы осознать все прелести этого изобретения, надо пожить в квартире без центрального отопления, когда на улице меньше 10 градусов тепла. Вы тогда еще не так побежите в японский туалет!  Впрочем, и погода не столь важна. В Австралии вот лето было, а как неуютно было садиться  на сиденье без подогрева. К хорошему быстро привыкаешь.

В общем, с туалетами в Японии все хорошо. Мы даже подумываем о том, чтобы себе на память такой японский сувенир прикупить. Пока вот рынок изучаем: от дешевых моделей (в районе 250 долларов на распродаже):

до дорогих (примерно 890 долларов):

А вам не захотелось такой “умной” сантехникой обзавестись? Но учтите, с ней нужно только по-японски и ласково.

Путь пустой руки или каратэ по-японски

Про школу Антона я уже как-то рассказывала, теперь хочу рассказать о его внешкольных увлечениях. И начну с каратэ, тем более и повод хороший появился – в воскресенье Антон успешно сдал первый в своей жизни экзамен в школе каратэ-но-мичи.

Вообще-то, я до этого воскресенья и понятия не имела, что то, чем занимается Антон называется каратэ-но-мичи, и что это отдельное направление в каратэ, рассматривающее его как “будо”, искусство боя, а не как вид спорта, и что  образовалось это направление совсем недавно, благодаря знаменитому  японскому каратисту Яхара.

Но все это я уже потом узнала, а сначала не придавала этому никакого значения. Просто мы еще давно решили, что хорошо бы в Японии Антону чем-то таким «японским» позаниматься. И по приезду сюда стали рассматривать разные варианты – и про дзюдо думали, и про айкидо. А выбрали каратэ, главным образом, потому, что в зал для занятий (доджо) удобно было от дома добираться, да и женщина-секретарь говорила по-английски, что значительно облегчало процесс регистрации.
Так с сентября Антон стал заниматься каратэ, и с самого начала ему это дело очень понравилось. И сэнсэям понравилось, как Антон занимается – с удовольствием и с вдохновением.


Само доджо – довольно небольшое по размерам. Здесь есть приемная, где сидит секретарь, комната отдыха со столами и стульями, где можно передохнуть после тренировки, или где родители могут ожидать своих детей. Две раздевалки с душевыми – для мужчин и женщин. Небольшая отдельная комната с кроватями, где останавливаются гости из других городов и стран, специально приезжающие потренироваться в это доджо. Самая большая комната – тренировочный зал. Одна стена в нем состоит сплошь из зеркал. А пол – деревянный, паркетный. После каждого занятия все ученики независимо от цвета поясов и возраста, во главе с сэнсэем, берут в руки небольшие махровые тряпки и, выстроившись в ряд и став на четвереньки, протирают пол.

Чтобы посещать доджо, необходимо заплатить годовой взнос (5 тысяч йен), а потом платить ежемесячную плату. Мы платим 8 тысяч йен за Антона как за школьника, взрослые же платят 10 тысяч йен в месяц. Как и сколько тренироваться – каждый ученик определяет сам. Можно заниматься самостоятельно, а можно посещать классы, которые проводят инструкторы. Большинство классов не делают никакого различия по возрасту и квалификации – кто пришел, тот и занимается. И обычно в каждом классе не очень много народу – человек 5-6. Только раз в неделю главный инструктор доджо сэнсэй Яхара ведет специальный класс для черных поясов.

Эти фотографии мы сделали на праздновании Нового года в доджо, когда проходило специальное праздничное занятие под руководством сэнсэя Яхары. Черные пояса делали кумитэ с начинающими каратистами – некоторым пришлось очень низко приседать, чтобы оказаться вровень с соперником.

Многие одноклассники Антона по чикагской школе занимались какими-либо восточными единоборствами. И я помню, как быстро они добирались до черного пояса. Здесь же в Японии (по крайней мере, в нашем доджо) ситуация немного другая. Поначалу меня очень удивляло, что так много народу, занимающегося по два-три года, все еще ходит с белыми поясами. Но это не потому, что экзамены очень тяжелые, и многие их не сдают. (Судя по экзамену, который мы видели, настоящие трудности начинаются только для тех, кто сдает на дан). Просто философия такова, что человек не пойдет на экзамен, если чувствует, что  техника еще не отработана до совершенства. В случае с детьми роль такой «совести», исполняет сэнсэй: именно он решает, готов или нет ученик для следующего уровня. Конечно, цвет пояса или дан имеют большое значение, тем более в Японии – стране, где существует строгая общественная табель о рангах. Но все-таки в каратэ-но-мичи главное – техника.

Основатель школы каратэ-но-мичи и ее главный инструктор, сэнсэй Яхара – легенда мирового каратэ, победитель многочисленных международных соревнований 70-80-х годов.


Яхара получил известность в мире каратэ как исполнитель молниеносного убийственного удара, как непревзойденный мастер сложнейшей ката -«unsu», и как человек, сумевший когда-то в одиночку победить 34 членов банды якудза. А вот свой 8 дан каратэ он получил только в 59 лет,  коронным единственным ударом поломав три ребра своему сопернику на экзамене.

Сэнсей Яхара работает, в основном, с черными поясами, и ведет эксклюзивные занятия в еще одном токийском отделении федерации каратэ-но-мичи. В отличие от демократичного доджо, где занимается Антон, этот клуб предназначен для настоящих «ценителей» каратэ, способных заплатить 1 миллион йен единовременный взнос и по 40 тысяч йен за каждый частный урок от сэнсэя Яхара. Тем не менее, все остальные члены федерации каратэ-но-мичи имеют возможность рано или поздно позаниматься в этом эксклюзивном клубе – там проходят все экзамены, а сэнсэй Яхара перед экзаменом дает свой мастер-класс. Так что в прошлое воскресенье мы тоже там побывали.

Еще одна знаменитость каратэ-но-мичи с внушительным послужным списком побед на различных соревнованиях – сэнсэй Исака (8 дан). Его отличает совершенно особое понимание каратэ,  построенное на кропотливой работе над своим телом, на растяжке, на медленном оттачивании малейшего движения в каждом приеме. Тем, кто первый раз присутствует на классе Исаки, сразу и непонятно – то ли люди занимаются каратэ, то ли йогой. Во время урока этот сэнсэй обычно сидит на стуле, и тихим размеренным голосом отдает команды. Этакий благообразный дедушка, поучающий своих внуков. Но стоит ему встать и показать какой-нибудь прием – какой там дедушка, глаз невозможно отвести, так красиво, плавно, выразительно двигается его тело.

Антону стиль Исаки не понравился – слишком медленно и скучно для него. И сколько мы его не убеждали, Антон на классы Исаки-сэнсэя ходить не хочет. Ему больше по душе классы Кавасаки-сэнсэя, несколько лет подряд бывшего абсолютным чемпионом Японии и мира по каратэ-но-мичи и персонального помощника Яхары-сэнсэя. Почетная, конечно, у него должность, но и очень опасная – ведь именно на Кавасаки Яхара демонстрирует силу своих ударов во время мастер-классов.

Я же Кавасаки-сэнсэя не люблю после воскресного экзамена. Еще один тренер, классы которого Антон с удовольствием посещает, Такахаши-сэнсэй в воскресенье тоже сдавал экзамен на переход из ассистента инструктора на должность инструктора.

Бедному Такахаши, у которого была забинтована нога, пришлось сойтись в кумитэ с Кавасаки-сэнсэем. И тот молниеносным ударом (как и учит Яхара) буквально впечатал Такахаши в пол, да еще и завершил начатое мощным ударом в лицо. Вся схватка длилась только несколько секунд, и зрелище это было завораживающее, и в то же время ужасное. Я вам не могу передать, насколько мне было жалко Такахаши, я потом несколько дней не могла успокоиться, так за него переживала. Но он все-таки молодец, настоящий боец – после схватки идти не мог, сильно хромал, видно было, что ему было ужасно больно, но тем не менее он мужественно стоял в течение всего экзамена, пока его ученики выступали. (Вот он на фотографии за спиной Антона стоит).

После этой-то схватки я и задумалась, куда это мы Антона записали. Нет, конечно, мальчики должны расти сильными, не бояться ничего. Все это понятно. Но когда этот мальчик твой, родной – вся понятность куда-то исчезает, все разумные доводы забываются, и только сердце в груди замирает…

Труден он, этот путь пустой руки. Но и в то же время дает человеку возможность доказать себе и окружающим, что он чего-то стоит, дает повод гордиться собой. Вот Антон сдал свой первый экзамен, хорошо выступил на глазах у людей, которые своими руками делали историю каратэ. А в среду во время класса Такахаши-сэнсэй доверил Антону, как успешно сдавшему экзамен, командовать рейшики – церемонией, проходящей в начале и в конце класса, когда все ученики выстраиваются в линию, опускаются на колени, медитируют и кланяются сэнсэю. Пусть маленькая, но победа.

Красотки, красотки, красотки в кимоно

Что мне нравится в Японии – так это обилие национальных праздников, практически каждый месяц у японцев есть дополнительный выходной по какому-нибудь странному поводу. А в некоторые месяцы и не один праздник случается. Вот, казалось бы, в январе только Новый год отгуляли, а тут и  второй понедельник января подоспел. А это значит – сейджин но хи (Seijin no hi) на дворе – праздник, посвященный тем, кому в этот году исполняется 20 лет. Все, кто родился, начиная со второго апреля прошлого года и заканчивая первым апреля этого года, в день праздника сейджин но хи объявляются совершеннолетними и получают официальное право делать то, о чем так долго мечтали – пить, курить и избирать и быть избранными. Отсчет от апреля до апреля связан, как мне думается, с тем, что учебный год в Японии начинается именно с апреля месяца, и все одноклассники становятся таким образом совершеннолетними в одно время.

В этот день городские власти проводят специальные праздничные собрания для виновников торжества в помещении городских советов. После этого юноши и девушки посещают местные храмы. Причем, для похода в храм юноши, в основном, одеваются в нарядный, но обычный деловой костюм, а вот девушки, как правило, надевают кимоно. Вечером же, уже будучи официально признанными совершеннолетними, они отправляются праздновать это событие в кругу друзей в бары, рестораны, ночные клубы,  после чего некоторые новоиспеченные совершеннолетние добираются до дома в таком состоянии, что их родители начинают жалеть о том, что дети так быстро выросли.

Может быть, для японских двадцатилетних самым привлекательным событием этого праздника являются вечерние мероприятия, но нас больше всего заинтересовали их походы в храмы. Ну а где еще нам удастся увидеть столько хорошеньких девушек, одетых в великолепные кимоно? Так что вы, наверное, можете догадаться, где мы провели большую часть вчерашнего дня.

Я тут прочитала, что власти многих городов жалуются на неуклонное снижение числа молодых людей, посещающих праздничные церемонии, проходящие в городских советах. После посещения храма меня совершенно не удивляет этот факт. Девушки в кимоно были просто ослепительны, а чтобы так выглядеть, им целое утро пришлось провести в салонах красоты, какие уж тут городские советы.

Представляете, сколько времени потребовалось, чтобы сделать такие ногти? Зато теперь можно их всем продемонстрировать.

Подготовка к празднику требует не только много времени, но и денег. Многие семьи в течение нескольких месяцев копят деньги специально к этому важному дню. Нет, в магазинах можно купить и недорогие кимоно из полиэстера, ценой до 100 долларов. Можно, но только не японцам. У них если сумка, то непременно от Loius Vuitton, а если кимоно – то, конечно, самое лучшее, шелковое. Стоимость такого одеяния может доходить до 10 тысяч долларов. Те же, кто не может себе позволить это купить, арендуют кимоно в специальных салонах. Стоимость такого проката, в которую входит помощь в одевании, прическа и макияж, составляет от 500 до 3000 долларов.

Кимоно для двадцатилетней девушки, которое называется фурисоде (furisode) отличается от кимоно женщины более старшего возраста наличием длинных широких рукавов, свисающих иногда до самого пола. Раньше девушка в фурисоде как бы объявляла миру, что она не замужем, но достаточно взрослая, и готова рассмотреть выгодные предложения. Времена меняются, и сейчас большинство девушек приходят в храмы хоть и в фурисоде, но уже под ручку с бойфрендами.


Двадцать лет  стало возрастом соверщеннолетия в Японии только в конце 19 века. А до этого считалось, что мальчики становятся взрослыми в возрасте 15 лет, а девочки – когда им исполняется 13. В этот день девочки красили зубы черным цветом, чтобы показать, что они стали взрослыми. Сегодняшние девушки сверкают белозубыми улыбками, и с удовольствием позируют для фотографий. А фотографируют их, в основном, или иностранцы, которых привлекают любые японские диковинки (это типа, мы), или японские ценители женской красоты, преимущественно преклонного возраста. Несмотря на возраст, японские дедушки с огромными объективами очень активны: перебегают от одной девушки к другой, заставляют их позировать, просят повернуться и так, и этак. Стоит только одной из девушек остановиться, ее тут же беруг в кольцо и не отпускают до тех пор, пока не отщелкают целую пленку. Интересно, зачем этим дедушкам столько фотографий красивых девушек? (Нам-то понятно, нам в ЖЖурнале выкладывать 🙂).


А другие дедушки вспоминают свою молодость, наряжаются, берут под ручку своих не менее нарядных бабушек, и приходят в храм не только других посмотреть, но и себя показать.


В храме помимо красоток в кимоно мы еще с удовольствием посмотрели выставку ледовых скульптур. Вы тоже можете увидеть ледовые скульптуры, а также еще больше фотографий девушек, если зайдете в наш альбом на Picasa.


Кто под нами вверх ногами – 5

Вам, наверное, уже совсем надоели мои все непрекращающиеся репортажи про нашу поездку. Меня саму они, честно говоря, утомили – уже почти три недели как вернулись, новых впечатлений хоть отбавляй, а я все про старый год пишу…

Но спешу вас утешить – это будет последняя и, надеюсь, самая короткая заметка из этой серии. Так неуверенно говорю «надеюсь» – это потому, что когда начинаешь писать, никогда не знаешь, как оно в конце концов получится, а «короткая» – потому что совершенно непонятно, как поездку на Большой Барьерный риф описывать. Там, как говорится, нет слов – одни эмоции (да и фотографий, прямо скажем, немного).

Итак, последней точкой нашего маршрута стал австралийский город Кейрнс. Или Кайрнс, кому так больше по душе. Я вот так и не знаю, как он правильно по-русски пишется. Хотела в Интернете поискать – но это же страшная штука, можно найти все, что угодно – сотня ссылок на Кайрнс, и столько же на Кейрнс, и  все – про один и тот же город. Нет, что ни говорите, но мне категорически не нравится, как пишется название этого города по-русски. Странно выглядит,  как и русская транскрипция новозеландского Крайстчерча. А вот Сидней или Мельбурн – вполне даже ничего, привычно. Вы уж меня простите, но буду писать Cairns по-английски (хоть это и менее удобно, все время клавиатуру приходится переключать).

Да, с такими лирическими отступлениями короткая заметка, наверное, не получится…

Как бы то ни было, прилетели мы в Cairns накануне Рождества, 22 декабря. Предпраздничная суббота – самый занятой день для аэропортов, всем срочно становится надо куда-то лететь. Такой очереди на регистрацию, какая была в Мельбурне, мы не видели даже в Америке в 2001 году после усиления всех мер безопасности. Но аэропорт Мельбурна был на высоте, все службы работали очень эффективно. Для того, чтобы пассажиры в очереди не скучали, и не зверели от долгого стояния,  по залу ходил Санта Клаус с группой поддержки – людьми, наряженными елкой и подарками. Они играли на музыкальных инструментах, пели рождественские песенки, и приставали к пассажирам с вопросами, типа, чтобы вы хотели получить в подарок на Рождество. Так что время в очереди прошло незаметно.

Cairns встретил нас великолепной погодой, экстремальным индексом вредного ультрафиолета, и вывесками Merry Christmas, которые очень странно выглядели при 30+ градусной жаре. Но самое главное, тут было оно, Коралловое море, про которое мы до этого только в школе на уроках географии слышали.

Поселившись в гостиницу, мы первым делом побежали смотреть на море. Вообще-то, Cairns – не лучшее для этого место. Тут в черте города даже пляжа нет, чтобы можно было к воде подойти. Вместо берега – большая полоса какой-то топкой грязи, в которой (как говорят путеводители) иногда даже прячутся крокодилы. К счастью или наоборот, к несчастью, их нам не довелось увидеть. Зато мы увидели целую стаю белых пеликанов и еще кучу других австралийских птиц. И понаблюдали за крабами, копошащимися во влажной земле. Среди них распознали краба Fiddler, у которого одна клешня намного больше другой – такого же, что когда-то жил у нас дома в аквариуме.

На следующее день у нас было запланировано то, ради чего мы и прилетели в Cairns – круиз к Большому Барьерному рифу. Рано утром мы бодро пошагали по набережной к порту и с удивлением увидели, что там, где вчера вместо берега была полоса топкой грязи, плещется вода. Из-за прилива вода стала доходить аж до деревянного парапета набережной, и одинокие птицы теперь не сидели на земляных кочках, а качались на волнах. Во второй половине дня вода начинает постепенно отходить, обнажая землю, чтобы поздно вечером вернуться опять. Нам это было так удивительно видеть, что вечером мы специально сходили на набережную, посмотреть на прилив при полной луне.

Для поездки к рифу мы выбрали небольшой катамаран, на борту которого было всего около тридцати человек, включая команду. Для сравнения, к рифу ходят и огромные яхты, берущие на борт до 300 человек. Вот один из таких красавцев на фотографии.


Нас же очень устроила наша малочисленная компания – хоть океан и большой, но любоваться его красотами лучше без шума-гама, в более интимной обстановке.

Большой Барьерный риф на самом деле состоит из многочисленных отдельных рифов, маленьких и больших, находящихся на глубине или поднимающихся над поверхностью океана. Всего насчитывается около 3 тысяч таких индивидуальных рифов и более 600  коралловых островов, а общая площадь Большого Барьерного рифа составляет около 344 тысяч квадратных километров – это больше, чем площадь Великобритании!

Во время нашей экскурсии к рифу мы смогли посмотреть и на один коралловый остров, понырять около него на мелководье, и поплавать около настоящего глубоководного рифа.
Примерно через полтора часа после того, как отплыли от Cairns, мы увидели на горизонте землю, вернее это больше было похоже на полоску белого песка, густо присыпанную сверху чем-то черным. Это был коралловый остров Michaelmas Cay.


Michaelmas Cay – это птичий заповедник, один из семи, находящихся на Большом Барьерном рифе. Разнообразные виды птиц, прилетают гнездиться на этот небольшой коралловый остров, в таких количествах, что песка в некоторых местах просто не видно – только черная живая копошащаяся масса.


Наш корабль бросил якорь метрах в восьмидесяти от берега, и нам было предложено на выбор – или добираться до берега на шлюпке, или плыть самим. Мы, естественно, выбрали последнее, и с радостью в первый раз окунулись в Коралловое море. Температура воды была 28 градусов Цельсия. Мы плавали с масками, но и без них все было отлично видно, настолько прозрачной была вода. А еще она – очень соленая, губы начали щипать уже после нескольких минут пребывания в воде.


Вторая остановка корабля была на рифе, который называется Hastings. Этот риф находится на внешней границе  Большого Барьерного рифа – там, где он встречается с океаном. В районе кормы нашего корабля (там, где мы плавали в масками) глубина была 3 метра, а в районе носа – глубина была уже 20 метров.

До этого мы уже видели кораллы и на Гавайях, и в Мексике в Карибском море, и каждый раз у меня оставалось какое-то чувство неудовлетворенности – вот когда смотришь по телевизору подводные съемки, так кораллы там такие интересные, рыбы таких необыкновенных цветов. А то, что мы видели в живую под водой было все же каким-то блеклым, не таким ярким как на картинке. И вот на Большом Барьерном рифе мои мечты, наконец-то, осуществились – я своими глазами увидела все так, как в телевизоре. В цветном телевизоре,  с великолепными настройками красок.


А какие  изумительные огромные раковины лежали на дне и сжимали свои створки, когда какая-нибудь рыба приближалась к ним. А еще мы трогали морской огурец –девушка-ныряльщица из команды нашего корабля достала нам его со дна (но потом положила обратно). Оказывается огурец очень интересно дышит – вдыхает ртом, а выдыхает – попой.

А еще мы видели огромную рыбину – Queensland Grouper, длиной почти два метра. Наш гид сказала, что даже она такую огромную видит первый раз, хотя ныряет на этом рифе уже несколько лет.

Ну и, конечно же, нашли Nemo – он оказался таким же симпатичным, как и в фильме, но просто-таки малюсеньким. Нашему гиду пришлось несколько раз нырять, чтобы все смогли его рассмотреть среди кораллов.

Еще до нашей поездки меня очень волновал вопрос, не опасно ли плавать в Коралловом море из-за акул? Ведь в новостях время от времени появляется информация о несчастных случаях на австралийских пляжах. Команда нашего корабля нас успокоила – на рифе водятся только маленькие акулы, которых очень нелегко увидеть, потому что они боятся людей. Так что встреча с акулой  на рифе – это удача, а не катастрофа. В нашей семье повезло Антону – он плавал рядом с нашим гидом, и только они двое углядели маленькую акулу, быстро проплывшую между кораллов.

С ноября по март гораздо большую опасность представляют собой медузы, особенно так называемые Box Jelly Fish, укус которых смертелен для человека. Такие медузы практически не встречаются на рифе, они предпочитают мелководье, делая опасным купание на пляжах. По всей территории Квинслэнда (Queensland), северо-восточной провинции Австралии, в которой находится и Cairns, купаться разрешается только в местах, огороженных специальными сетками. Хотя на рифе опасных медуз практически нет, на всякий случай мы одевали защитные лайкровые костюмы. Они же помогали не замерзнуть от долгого пребывания в воде.


Вот, собственно говоря, и все. Рассказ про поездку окончен, можно вздохнуть с облегчением. Но было приятно вспоминать, как там было здорово – и в Cairns с его Большим Барьерным рифом, и в Сиднее, с его великолепным оперным театром, и в Мельбурне, с его самыми маленькими пингвинами, и в Новой Зеландии, с ее Милфорд Саундом. Сейчас пойду спать, накроюсь австралийским одеялом из овечьей шерсти, и пусть мне приснятся красочные рыбы (но не акулы!). А утром я выпью чашечку Flat White (австралийского кофе с молоком) и стану писать новые рассказы и планировать новые поездки.

 

Кто под нами вверх ногами – 4

Шш-ш-ш, я сейчас расскажу вам страшную тайну.
Я влюбилась…
Практически с первого взгляда, с первой минуты, как его увидела..

Ну а как, скажите мне, пожалуйста, в него можно было не влюбиться – ведь он такой красивый, очаровательный, элегантный, благородный и держится с таким достоинством? Иногда он такой шумный и веселый, что чувствуешь себя в центре какого-то сумасшедшего праздника. А иногда он такой тихий, задумчивый, что хочется часами грустить вместе с ним.

Я знаю, у нашей любви нет продолжения, мы ведь так далеко друг от друга. Да и начиналась эта любовь нелегко. Сначала я, вообще, не собиралась с ним видеться, и только в последний момент запланировала нашу встречу. А потом, когда я к нему летела, мне показалось, что он не хочет меня видеть. Потому что при подлете к аэропорту разразилась страшная гроза, подул ужасный ветер, который мешал самолету приземлиться. И в тот миг, когда один раз мы уже почти коснулись колесами земли, и тут же резко взлетели опять – я подумала, что так и не увижу его никогда…

Но все обошлось, самолет приземлился, и я впервые встретилась с ним, с моим любимым… городом Мельбурном.

Знаете, так иногда бывает – попадаешь первый раз в совершенно незнакомый город и чувствуешь, что это город твой, родной. Вот так случилось для меня с Мельбурном. И хотя я провела в нем всего каких-то неполных два дня, и хотя не увидела и сотую долю того, что этот город может предложить – я полюбила этот город всем сердцем и навсегда.


У центральной части Мельбурна – очень интересная планировка – в шахматном порядке широкие, большие улицы чередуются с маленькими, узкими. Вот есть, например, улица Collins, а следующая улица к северу от нее – Little Collins, дальше идет улица Bourke, а за ней – Little Bourke. Широкие улицы – это заслуга Роберта Ходдла (Robert Hoddle), бывшего во времена основания Мельбурна помощником губернатора. Он уже тогда, в 1836 году, предвидел, что город, который в то время был по большей мере большим куском пустой земли и в котором проживало всего 177 человек (142 мужчины и 32 женщины) и 26 900 овец, превратится в большой мегаполис, население города будет увеличиваться высокими темпами, и широкие дороги будут просто жизненно необходимы. Но, как это часто водится, его начальник – губернатор Ричард Берк (Richard Bourke) был не столь дальновидным человеком, он воспротивился плану Ходдла, утверждая, что достаточно будет и дорог, которые в три раза уже, чем были предложены Ходдлом. Не знаю уж каким образом Ходдл смог убедить губернатора, но стороны пришли к компромиссу, и в результате в Мельбурне просторные бульвары чередуются с узкими тихими аллеями.


Большинство зданий в центре города построено в конце 19 века, в период расцвета бизнеса, банковского дела и биржевых операций. Что интересно, здания многих банков построены в готическом стиле. Когда одного из архитекторов спросили, почему банки Мельбурна больше похожи на церковные соборы, он ответил, что банки представляют собой место поклонения тому богу, который властвует над нами по крайней мере шесть дней в неделю.

В самом центре города несколько улиц представляют собой крытые галереи (аркады, как они называются в Мельбурне). В этих галереях находится множество магазинов, кафе, ресторанов, и можно спокойно переходить из одного места в другое, не беспокоясь о том, какая погода на улице.

В Royal Arcade великаны Гог и Магог каждый час отбивают молоточками время. Там же находится замечательный конфетный магазинчик, где прямо на ваших глазах мускулистые юноши вымешивают сладкое тесто, и делают из него леденцы разнообразных цветов и размеров.

По периметру центрального района Мельбурна ходят туристические старинные трамваи. Проезд на них – бесплатный, можно войти и выйти на любой остановке, а можно прокатиться по целому кругу и послушать записанную на пленку информацию о местах, мимо которых проезжает трамвай (что мы и сделали). Кстати, не только туристы, но и жители города активно пользуются этим бесплатным видом общественного транспорта.

Но, наверное, самым интересным из всего нашего пребывания в Мельбурне была поездка к пингвинам. Как я уже упоминала, сначала мы, вообще, не планировали заезжать в этот город – времени мало, а столько всего интересного есть в Австралии, что хотелось бы посмотреть. Но когда я прочитала про парад пингвинов, проходящий каждый вечер в окрестностях Мельбурна, все сомнения отпали сами собой.

Little Penguins, самые маленькие в мире пингвины, высотой не более 30 сантиметров и весом около 1 килограмма, обитают по всему восточному побережью Австралии и в Новой Зеландии. Одна из самых больших колоний проживает на острове Phillips, примерно в 90 километрах от Мельбурна. Туда мы и отправились смотреть пингвинов. По дороге наш шофер, а по совместительству и гид, задал каверзный вопрос: «Какого цвета пингвины?». Оказывается, они темно-синие. Их так иногда и называют – Blue Penguins. Но даже видя их живьем, не на картинке, трудно различить этот оттенок синего – кажется, что пингвины черные или в лучшем случае темно-серые, с чуть более светлым оттенком на брюхе.


Каждую ночь на закате солнца маленькие пингвины небольшими группками выходят из океана на берег. Пингвины – великолепные пловцы, им не страшны никакие волны, они могут за день проплыть до 100 километров, а ныряют они на глубину до 65 (!) метров. И в то же время, они очень пугливы, самое тяжелое и страшное мероприятие для них – выход из воды на открытое пространство берега. Малейшее шевеление на берегу, и пингвины разом ныряют обратно в океан, чтобы через несколько минут начать все сначала.

Двигаются пингвины очень медленно – животы их набиты рыбой, которую они ловили в океане несколько недель, и теперь эту добычу надо донести до своих домиков, где их ждут с нетерпением голодные детеныши.

Кроме того, пингвины очень устали – они несколько недель плавали в океане, и пережили огромный стресс при выходе на берег. Так что многие пингвинчики, отойдя немного от берега в более безопасное место в кустах, стоят, потягиваются, отдыхают. А потом отправляются в путь к своим домам. Живут пингвины в норках, которые они строят в песчаных дюнах среди травы.

На острове Phillips пингвины получают помощь в домостроительстве – работники парка мастерят деревянные домики и расставляют в местах обитания пингвинов. Такие комфортабельные жилища пользуются большой популярностью среди пингвинов, они с радостью их обживают, откладывают там яйца и растят детенышей. Черные ямки среди кустов на фотографии – это норки, вырытые самими пингвинами. (К сожалению, качество не очень хорошее – снимали из окна автобуса. Ходить там не разрешается)

Мы попали на остров в очень интересное время: австралийское лето для пингвинов – сезон создания семей и заведения потомства. В это время резко увеличивается количество пингвинов, которые участвуют в ежедневном параде – семьи растут, и надо добывать больше еды. Работники парка каждый вечер подсчитывают количество пингвинов, вышедших из океана. Вечером, накануне нашего приезда, на берег вышло около 900 пингвинов.

Это время хорошо еще и тем, что пингвины очень активны и разговорчивы. Нам довелось увидеть и услышать несколько очень забавных сценок, когда пингвины возвращаются в свои дома, а также совершенно уморительные сцены «жениховства», когда пингвин-мальчик распушал свои перья перед самкой, танцевал «странные» танцы, а главное – очень убедительно и громко пел серенады. Так же мы увидели как два самца воевали за одну самку. Они так мощно друг друга отпихивали, прямо как борцы сумо, и при этом орали друг на друга так, что можно было уши затыкать. Если бы не видели это своими глазами, никогда бы не подумали, что такие громкие звуки могут издавать такие маленькие, милые пингвинчики.

Так жаль, что нельзя было фотографировать этих замечательных пингвинов. Раньше это было разрешено, только без вспышки, чтобы не испугать маленьких путешественников, но некоторые фотолюбители нарушали правила, и в результате, фотографирование запретили совсем. Так что фотографировали мы, в основном, в информационном центре.

Мало, очень мало времени довелось нам провести в Мельбурне. Но даже за это короткое время, невозможно было не влюбиться в этот город, и так тяжело было с ним расставаться. Но сама виновата, надо было до поездки внимательно читать предупреждение, написанное на туристическом веб-сайте города Мельбурна: «Warning: you might never want to go home!»
(Предупреждение: Вы можете не захотеть возвращаться домой!)

 

Кто под нами вверх ногами – 3

После небольшого перерыва, связанного со встречей Нового года, мы продолжаем публикацию серии репортажей о нашей поездке в Южное полушарие.
Сегодня – рассказ про Новую Зеландию.

 На этапе планирования нашего путешествия в Новую Зеландию, выяснилось, что мы знаем об этой стране очень мало. Разве только то, что она находится рядом с Австралией, да еще Денис выдал название Milford Sound и сказал, что нам надо этот саунд непременно увидеть. От этого и стали отталкиваться.

Оказывается, Новая Зеландия состоит из двух главных островов – северного и южного. Я не случайно написала «северный» и «южный» с маленькой буквы. Как говорят новозеландцы, это не названия островов, а просто констатация их географического положения. На самом же деле эти острова безымянные. Два самых крупных новозеландских города – Окланд и Веллингтон – находятся на северном острове. Веллингтон – к тому же еще и столица Новой Зеландии. Более того, это самая южная из всех столиц мира. Именно благодаря этим двум мегаполисам (по новозеландским меркам мегаполисам) на северном острове проживает почти три миллиона человек из четырех миллионов всего населения Новой Зеландии. На южный же остров, хоть он и значительно превышает северный по площади, приходится всего миллион жителей, и почти триста тысяч из них живет в городе Крайстчерч (Christchurch).

Именно в Крайстчерч мы и прилетели из Австралии, чтобы оттуда начать свое трехдневное путешествие на юг южного острова, к Милфорд Саунд. За всю нашу короткую поездку мы полетали на самолетах аж трех авиакомпаний – из Японии мы летели на японской JAL, по Австралии летали на австралийской Quantas, а в Новую Зеландию и обратно – на Air New Zealand. Больше всего нам Quantas понравилась – очень они вкусное манговое мороженое дают (но Air New Zealand оказалась самой фотогеничной).

По острову мы решили поехать на автобусе, вместе с экскурсионной группой, так как неохота было самим рулить порядка восьми часов в один конец, да еще и в машине с правым рулем.

Рано утром автобус забрал нас из гостиницы, и так как наша гостиница  была первая на пути его следования, то нам достались самые классные места – в первом ряду на втором этаже. Обзор –  необыкновенный (оттого, наверное, и столько фотографий, никак не могли остановиться).

Из Крайстчерч наш путь лежал вдоль подножия Южных Альп, горной гряды, протянувшейся по западной части острова с севера на юг.  Дорога пустынная, с двух сторон тянутся зеленые поля, на которых пасутся овцы, коровы, и даже олени – некоторые фермы в Новой Зеландии (кстати, здесь они называются не фермы, а станции) занимаются их разведением. А вдоль дороги растут великолепные цветы – люпины.


Говорят, что первые люпины появились в этих местах благодаря жене одного фермера, которая откуда-то привезла семена и разбросала их по окрестным полям, чтобы добавить немного ярких красок здешним пейзажам. Потом новозеландцы, правда, стали очень недовольны, что люпины быстро и мощно разрослись, их стали считать сорняками, и начали с ними  настоящую борьбу. Не знаю, как у людей рука поднимается на такую красоту.


Первая остановка на нашем пути – на берегу озера Текапо, где стоят маленькая каменная церковь и памятник верному другу всех пастухов – собаке породы колли. Church of the Good Shepherd считается одной из самых фотографируемых в Новой Зеландии, и сюда часто приезжают влюбленные парочки (особенно австралийские), чтобы совершить обряд бракосочетания. Божественно красивое место – озеро с изумительного цвета голубой ледниковой водой, горы с шапками снега на вершинах, и яркие краски люпинов.

От озера Текапо мы поворачиваем на запад и едем в национальный парк Aoraki Mount Cook. Центром парка является сама гора Кук, высотой 3754 метра. До 1991 года она была еще на 10 метров выше, но в тот год лавина, несущая 10 миллионов кубических метров снега, льда и камней, срезала восточную макушку горы. У горы есть два имени: Aoraki ее назвали исконные жители Новой Зеландии маори, а имя Кук гора получила от капитана Стокса, который открыл это место в 1851 году и назвал его в честь прославленного Джеймса Кука. Гора Кук – самая высокая гора Новой Зеландии и знаменита своим суровым нравом по отношению к альпинистам. Особенно тяжелым считается спуск с горы, и 140 покорителей вершины горы остались здесь навсегда. Макушку горы нам не удалось увидеть, так как она была в густых облаках, но мы славно погуляли по горным тропинкам, подышали изумительным воздухом и пофотографировали.


Мы едем дальше на юг, и впереди – горный перевал Lindis pass. По этой горной дороге, проходящей на высоте 970 метров над уровнем моря, когда-то ходили золотоискатели, приехавшие на южный остров Новой Зеландии из Австралии и Калифорнии, когда в шестидесятых годах девятнадцатого века здесь нашли золотые месторождения. Правда, вскоре «золотая лихорадка» сменилась «винной» – искатели золота переквалифицировались в виноделов и стали производить получившее всемирное признание вино Pinot Noir.

После семи часов дороги, проехав почти весь южный остров с севера на юг, мы подъезжаем к городу Квинстаун (Queenstown), расположенному на берегу озера Вакатипу. Этот город – знаменитый горнолыжный курорт и «Лас Вегас» Новой Зеландии, как его иногда называют.


Сравнение с Лас Вегасом, на мой взгляд, довольно неудачное, так как ничего общего эти два города не имеют. А вот насчет альпийского курорта – истинная правда, так как город расположен у подножия горной гряды, носящей «скромное» название Remarkables (в переводе – выдающиеся, замечательные, великолепные – как кому нравится). Горы, действительно, изумительно красивые, и многие из вас их видели в фильме «Lord of the Rings». Правда, там они проходили под именем Misty Mountains, у подножия которых находился великий город Minas Tirith.


Нам Квинстаун запомнится не только из-за великолепных пейзажей, но и потому, что именно здесь мы увидели птицу киви. Эта птица считается национальной птицей Новой Зеландии, и жители страны часто себя так и называют – киви. Но что интересно – большинство новозеландцев никогда киви живьем не видели. К сожалению, этих длинноносых птичек, ведущих ночной образ жизни, в дикой природе практически не осталось. Но в Квинстауне, в птичьем заповеднике, живут две киви. В домиках, где они находятся, – полная темнота. И чтобы разглядеть птиц, надо несколько минут ждать, пока глаза адаптируются. Размером киви – с упитанную курицу, только клюв у нее очень узкий и длинный.
Фотографировать, конечно же, было нельзя, вот только таких «киви» можем вам показать.

Переночевав в Квинстауне, наутро мы поехали к Milford Sound, который собственно говоря и был основной целью нашего путешествия в Новую Зеландию. Дорога из Квинстауна до Милфорда составляет почти 350 километров и занимает больше четырех  часов в одну сторону. Нет, по прямой (как птица летит) было бы всего километров пятьдесят. Но в Новой Зеландии все дороги зависят от расположения гор.

Примерно в 120 километрах от Квинстауна находится небольшой городок Те Анау, который стоит на берегу одноименного озера, самого большого на южном острове.


Те Анау – это последний населенный пункт перед дорогой на Милфорд Саунд. Поэтому перед выездом из города стоят грозные предупреждения о необходимости заправиться бензином. Ведь впереди– только горы (и вода).


В отличие от капитана Кука, который два раза проплыл мимо Милфорда, не заметив его, мы Милфорд Саунд не пропустили. Но мы-то подъехали с суши, а Кук шел со стороны моря. Горы стоят так близко друг к другу, что кажутся единым целым, и узкая полоска воды, петляющая между горами, практически не видна.

Только в 1823 году мореплаватель из Уэльса Джон Гроно решил подплыть к этим горам вплотную и проплыл по заливу, уходящему вглубь материка на целых шестнадцать километров. Гроно назвал этот фиорд Милфорд по названию места в Уэльсе, где он родился. Да, хоть Милфорд и называют по-английски sound, он на самом деле – фьорд. Капитан нашего круизного корабля долго объяснял разницу между этими двумя явлениями природы, но мы в это время находились на палубе, дул сильный ветер, так что слышно было плохо. Я только поняла, что фьорды образуются в результате работы ледников (и Милфорд именно так образовался), тогда как  sound образуется рекой. Но открыли Милфорд англичане, которые до этого фьорды и в глаза не видели, так что с тех пор он называется Милфорд саунд.


Я даже не стану пытаться описывать красоту этого фьорда словами. Для меня это задача невыполнимая. Могу только сказать, что нам несказанно повезло с погодой. Вообще, в этом районе Новой Зеландии за год выпадает до восьми метров осадков. Но день, когда мы туда приехали, был изумительный, солнечный. И горы, вырастающие прямо с океанского дна, и многочисленные водопады (один из них, Bowen Falls– в три раза выше, чем Ниагара), и дельфины, которые сопровождали наш корабль до самого выхода в Тасманское море, и морские котики, лениво разлегшиеся на скалах, – это нереально красиво и незабываемо. Увидев все это, можно согласиться с  Киплингом, который назвал Милфорд Саунд восьмым чудом света.



Основная задача выполнена – восьмое чудо света осмотрено, пришла пора возвращаться. Но не домой, а в Австралию. Мы летим в Мельбурн!

P.S. В Пикасе само собой – новый фотографии