May 2010 – Tanulya

Колобок односторонний

Филюша у нас со вчерашнего дня получил официальный статус «колобка», так как научился самостоятельно переворачиваться со спины на живот (в обратном порядке, то есть с живота на спину он стал поворачиваться уже где-то месяца полтора назад). «Колобок» наш пока немного односторонний, так как хорошо получается поворачиваться только через левое плечо, а вот с правым еще приходится пыхтеть.

Интересно было наблюдать за процессом освоения этого умения.

Все знают о пользе лежания на животе, наш педиатр неоднократно говорил том, что ребенка надо выкладывать на животик. Но для нас поначалу это было определенной проблемой: как время-то выбрать для такого лежания? Спит ребенок на спине, только проснулся – надо покушать. Сразу после еды на живот не положишь – срыгнуть может. А когда прошло какое-то время, когда казалось бы можно перевернуть на животик, – тут и спать опять пора пришла. Да и Филюхе не особо нравилось на пузе валяться, зарывшись лицом в свои ручонки.

Но вот в какой-то момент он, лежа на животе, поднял высоко голову, увидел, что из такой позиции мир открывается совершенно в другом ракурсе, и все – с этого мгновения он стал предпочитать эту позу всем остальным. А так как мама Филюшу не всегда на живот кладет (см. выше про сон, кормление и т.д.), а лежать на животе очень хочется, то где-то недели две назад Филюша начал активно работать над самостоятельными переворотами.

Поначалу это выглядело так: ребенок слегка смещался на бочок, резко запрокидывал голову назад, и начинал сильно кряхтеть, пыжиться, стараться перевернуться. Сперва ничего не получалось. Но потом на помощь пришел папа. Он легонько потянул Филюшу за ручку, и переворот сразу удался. Еще через несколько папиных уроков Филюша стал соображать, что после поворота надо быстренько вытащить из-под себя обе руки и опереться на них, чтобы сохранить равновесие и не перевернуться обратно.

И вот вчера утром после кормления мама, как обычно, положила Филюшу рядом с собой на кровать, а он, тоже как обычно, стал на бок поворачиваться. А потом раз – и оказался уже лежащим на животе, жутко довольный собой. И без малейшей помощи со стороны, все сам! И теперь понеслось – в кроватке переворачивается, на развивающем коврике – переворачивается. Даже ночью, когда просыпается поесть, теперь первым делом переворачивается на живот, а потом уже зовет маму, чтобы покормила. Я же говорю: «Колобок!»

Ручки загребущие

Это просто уму непостижимо, с какой скоростью у ребенка происходит процесс освоения новых умений и навыков. Казалось бы, только пару недель назад Филюша обнаружил, что у него руки есть, и что ими очень вкусно мамино молоко закусывать, на десерт, так сказать. Неделю назад он стал держать в руке погремушку, если ему ее туда вкладывали. Погремушку, понятное дело, тоже сразу на зуб испробовал. А вчера Филюша, по-видимому, понял, что не надо ждать милостей от природы (то бишь родителей), и если очень хочется что-то в рот положить, надо это что-то добывать самому. И стал теперь хватать загребущими ручками все ~~что плохо лежит~~ без разбору и тянуть это в рот.

Еще в Филюше проснулся пианист, и теперь лежа на животе, он с большим энтузиазмом стучит по клавишам детского пианино. Причем, стучит со смыслом – ждет, пока звук раздастся, и огонечек загорится. Только почему-то левая рука исполняет все главные партии. Неужели левша растет, в бабушку?

Правая же рука, как оказывается, – самая вкусная. Она постоянно во рту пребывает. Даже при игре на пианино – стукнул левой по клавишам, закусил правой – в таком вот примерно режиме.

Филюшины хитрости

На правах самого мелкого, а потому самого главного члена семьи Филюша любит устраивать родителям всевозможные проверки.

На маме обычно проверяется сила материнской любви. Выглядит это так. Подходит время Филюше засыпать, он начинает позевывать, тереть ручками глаза.

Мама берет Филюшу на руки и начинает его тихонько укачивать. Глазки у Филюши закрываются, он ласково утыкается маме в руку. Тут бы и заснуть, но проверку-то, проверку никто не отменял. Дело превыше всего, и Филюша принимается за дело. Он начинает изображать из себя червяка, всячески изворачиваться, дрыгать ногами и махать руками. Вернее, одной рукой, потому что вторая крепко зажата у мамы под мышкой.

– Филюша, – нежно говорит мама, – перестань извиваться, засыпай.

Филюша продолжает ворочаться.

– Перестань, – уже строже просит мама. Но червяко-извивания только усиливаются.

Терпение мамы постепенно сходит на нет. И через несколько минут импровизированной борьбы мама недовольно и совсем уже строго говорит:

– Если ты сейчас же не перестанешь крутиться, я положу тебя в кроватку, и будешь засыпать сам по себе.

Но ничего не помогает. Бурные движения маленького тельца вынуждают измучавшуюся маму привести угрозу в действие и положить-таки разбушевавшегося младенца в кроватку. Через пару секунд на лице у Филюши появляется такое умильно-обиженное выражения, сменяющееся таким жалобным плачем, что весь вид его как бы говорит:
– Как вы можете так бессердечно поступать? Как вы можете такого милого и сладкого мальчика, как я, укладывать в кроватку, вместо того, чтобы носить его на ручках, прижимать к себе, целовать, и обнимать?

И что бы вы думали? Мама Филюшу еще ни разу не подводила. Она сразу же бросается к своему милому, сладкому, расстроенному мальчику, берет его на ручки, чтобы опять укачивать, обнимать, целовать…

Проверка прошла успешно. Мама Филюшу любит. Филюша удовлетворенно засыпает.

С папой дела обстоят по-другому. У папы Филюша любит испытывать терпение. Носит папа Филюшу на ручках, Филюша засыпает. У папы он засыпает по-другому, не так, как у мамы. С папой Филюша любит зарыться носом в самую его руку, что только белобрысая макушка торчит наружу. Мама поначалу на папу ругалась, боялась, что Филюше там, в руке, дышать нечем.

Ну так вот. Засыпает Филюша, даже соску изо рта выплевывает, а это вам ни что- нибудь, а особый знак, что ребенок крепко спит. Довольный папа несет Филюшу в кроватку. Тихо-тихо, осторожно опускает он сыночка. Ме-е-е-дленно вытаскивает одну руку из-под попки. Практически не дыша, освобождает вторую руку – из-под головы. Уф-ф-ф, все – дело сделано! Но только папа начинает разворачиваться, чтобы уйти, Филюша широко раскрывает глаза, и бодр, и весел, как будто и не спал вовсе.

Папе приходится идти на второй круг – соску в рот, ребенка на ручки, и ходить, покачивая, пока тот не уснет. Снова пытается папа положить младенца, Филюша не поддается – что это за испытание терпения, если только один раз. Круга три хотя бы надо сделать, и только после этого можно спокойно заснуть.

Надо сказать, что папа эти испытания проходит с честью – сколько надо раз, столько и берет Филюшу из кроватки, и укачивает, и даже не возмущается. Терпеливый у Филюши папа.

Вообще, такие проверки становятся все реже и реже. То ли они Филюше надоедать стали, то ли папа с мамой раскусили Филюшины хитрости и приспособились к ним.

– Надо придумать что-то новенькое, – думает Филюша. И ведь непременно придумает, даже не сомневайтесь. Папе с мамой расслабляться нельзя!

Родильные мемуары 2

Роды для нас начались 5 февраля в 5 часов утра. Именно во столько нам было велено явиться в госпиталь для стимуляции родов. А все потому, что один маленький мальчик категорически отказался появляться на свет 3 февраля, когда по всяческим подсчетам и УЗИ ему был срок, а продолжал сидеть себе в животе у мамы, уж не знаю, с комфортом или без. Тогда моя врач и предложила нам самим выбрать день рождения нашего мальчика. Пятое число показалось нам в самый раз, опять же была пятница, а я сама родилась в пятницу. Да еще и в этот день моя врач дежурила в госпитале, так что все вроде бы было за нас.

Родильные мемуары

Конечно, это было не единственной причиной, по которой мы решили родить второго ребенка. Вернее даже, совсем не причиной. Но, что тут говорить, хотелось сравнить, каково это рожать в России и в Америке. А нам еще кусочек японского опыта удалось получить, так как половину беременности я провела там.

Опять же это волшебное слово «эпидурал». Неужели и вправду могут быть роды без боли? Тринадцать лет назад, когда я рожала Антоху, эпидуральная анестезия в Москве еще только входила в моду, стоила какие-то бешеные деньги, и мною испробована не была. А уж здесь в Америке она появилось намного раньше, и сейчас используется просто как неотъемлемый элемент процесса родов. Мне с моей неопытностью только трудно было решить, когда же уже время этот эпидурал ставить. Медсестры то и дело спрашивали, не готова ли я к эпидуралу. На что я то и дело отвечала, что вроде пока все нормально. В результате они меня так этими вопросами замучили, что я уже решила его поставить больше не от боли, а чтобы отвязались. И, в общем-то, сделала правильно, потому что и так медсестры вместе с врачами начали изумляться моей выдержке, говоря, что все русские – настоящие стоики. А что бы было, если бы я им честно сказала, что могу еще потерпеть? Не иначе бы какую-нибудь Звезду Героя мне привесили.

Жалостливое

Хотела я стать хорошей девочкой и начать регулярно писать в журнал, но меня подкосила ужасная зубная боль. Два дня готова была на стенку лезть, зато появился еще один повод пожалеть себя…

Вообще, с появлением ребенка как-то часто стало хотеться себя жалеть. Особенно остро это проявляется ночью, когда все спокойно спят, за исключением одного вредного детеныша, ну и тебя, вынужденной ходить по комнате с этим самым детенышем на руках, укачивая его, покачивая, подпрыгивая, – то есть делая все возможное, чтобы он заснул. И это при том, что тебе-то спать ого-го как хочется, да еще и среди ночи пару-тройку раз проснуться придется. Вот тогда и набегают всякие мысли о том, какая я бедная, несчастная, и некому меня пожалеть и т.п. И забывается совершенно, что есть заботливый муж, который всячески помогает, и есть старшенький ребенок, который тоже никогда не отказывается подержать братишку на руках. Забывается, что муж как раз и предлагал поукачивать детеныша, а ты вместо этого его отправила спать, так как ему завтра на работу. Но это забывается, а хочется, чтобы он, то есть муж, всячески отказывался идти спать и настаивал помогать. Правда, он и отказывался, и настаивал, просто ты оказалась настойчивее, и теперь вот ходишь себя жалеешь.

А еще хорошо получается себя жалеть вечером, незадолго до прихода мужа с работы. Ребенок к вечеру уже устанет и отказывается лежать самостоятельно на развивающем коврике, и в креслице своем сидеть не хочет, и игрушки ему особо не интересны. И единственное место, которое его устроит – это руки, которые будут носить его по комнате, и показывать всякие новые и интересные вещи. А руки эти тоже уже за целый день подустали, и в голове начинается старая песня: какая же я бедная, несчастная, одинокая… И опять совершенно забывается, что поносить-то ребенка осталось всего ничего, а тут и муж придет, и сменит на боевом посту. Нет, в голове одна только жалость к себе.

Правда, когда утром с большим трудом открываешь глаза, услышав лопотание проснувшегося ребенка, и видишь, как его личико озаряется широчайшей улыбкой при виде тебя – тут уж только одна мысль в голове: какая же я счастливая!

P.S. Зуб сегодня вырвали. И ребенок ночью спал (тьфу-тьфу-тьфу) неплохо. Так что сегодня жалуюсь уже просто по привычке.

Даешь второй том!

В течение тех трех с лишним месяцев, когда я пребываю в образе дважды мамы и практически полностью отсутствую в живом журнале, знали бы вы, сколько замечательных постов написалось в моей голове. Но вот времени перенести их на бумагу, то есть в компьютер, катастрофически не хватает. Обычно в те короткие минуты, когда я предоставлена сама себе, а ребеночек сладко спит в своей кроватке или коляске, я успеваю только присесть к компьютеру, загрузить страничку форума для мамаш, пооткрывать в новых окошках сообщения, показавшиеся мне интересными и…все – мой бэби проснулся, и мне надо снова бежать – или укачивать, или кормить, или переодевать. И так по кругу…

Но это все, конечно, не оправдание. Время идет, ребенку уже три месяца, и хотя иногда кажется, что ничего у нас тут особого не происходит, а один день похож на другой, малыш растет, развивается и меняется – то он начал улыбаться, то стал узнавать маму, то сказал «агу». И я совершенно точно знаю, что если не начну записывать и описывать сейчас эти дни, хоть коротко, хоть телеграфной строкой, – потом буду очень сильно жалеть.

Короче, открываю новую главу моего журнала – про нашу жизнь не разъездную, а оседлую.