Конечно, если хочешь что-то записывать про ребенка, то надо делать это регулярно, часто, а не так, как я – с огромными перерывами. Потому что все так быстро меняется, столько всего нового появляется, то, что было актуальным вчера – происходит совсем по-другому сегодня. Я вот начала писать заметку, когда Филиппу два года исполнилось и не дописала. Приведу здесь ее самое начало:
Хотя на вопрос: «Сколько тебе лет?» Филипп, по-прежнему, отвечает: «Раз!», вы ему не верьте, потому что нашему мальчику шестого февраля ДВА года исполнилось!
Что бы вы думали? Прошло всего каких-то два месяца, но на вопрос: «Сколько тебе лет?», Филипп уже отвечает: «Восемь!»…
И еще столько всего изменилось с той поры. Убрали детскую кроватку с высокими спинками, а Филипп перебрался спать в так называемую “toddler bed” – низенькую кроватку небольшими загородками по краям. Теперь Филиппу не надо ждать, пока его кто-то из кровати вытащит, он сам легко залезает-слезает. А по утрам так, вообще, не успев еще глаза открыть, быстро-быстро слезает с кровати и бежит на кухню к папе, который как раз готовит завтрак перед уходом на работу.
На фотографиях со дня рождения Филипп еще позирует с соской во рту. С тех пор мы уже совсем забыли, что это такое. Хотя когда-то отучение от соски представлялось чем-то невыполнимым. Мы довольно давно уговаривали Филиппа бросить соску: мол, негоже такому взрослому человеку с заткнутым ртом разгуливать. Филипп уже тогда «просек фишку» и сообщал, что он маленький. Точь-в- точь как сейчас, когда мы пытаемся его убедить отказаться от памперсов и начать ходить в туалет или, по крайней мере, на горшок. Во всех других случаях Филипп утверждает, что он большой, а когда дело доходит до туалета – без тени сомнения сообщает, что он еще маленький.
В случае с соской меня больше всего раздражало, что Филипп как раз начинал активно говорить, а затыкающая рот соска активно этому процессу мешала. Моя двоюродная сестра рассказывала, что она отучила свою дочку сосать соску, давая ей всегда одну и ту же. Когда соска пришла в негодность и порвалась, дочка ее сама бросила. У нас этот фокус тоже сработал, но немножко по-другому. Стали мы Филиппу всегда одну и ту же соску давать, он ее иссосал настолько, что прогрыз. Но вместо того, чтобы бросить, стал с еще большим энтузиазмом сосать то, что осталось от соски. Этого я уже выдержать не смогла, забрала этот ужас и выбросила. Дело было как раз перед дневным сном. Филипп поплакал немножко, но заснул. Потом вторую половину дня про соску часто вспоминал, но я была непреклонна – мы Филиппу сказали, что соска уехала к другому мальчику, который еще совсем маленький. Эта история как-то помогла отвлечься – Филипп стал выяснять подробности – на чем соска уехала, да какого цвета был автобус и прочее, прочее. На другой день Филипп про соску вспоминал совсем немного, а через пару дней совсем забыл. Теперь даже и не верится, что это для нас такой проблемой было.
Считается, что два года – это трудный возраст (хотя, скажите мне, какой возраст – не трудный?). В Америке даже такой специальный термин есть «terrible two» (ужасные два). Я даже и не знаю, миновала нас сия чаша «ужасности» или нет. С одной стороны, конечно, труднее стало – ребенок почувствовал себя личностью, по многим вопросам у него появилось свое мнение, которое он с горячностью отстаивает (многим это может показаться капризами, но мы-то знаем :))). Я даже смеюсь иногда, что у Филиппа есть два главных слова: «NO» и «NO-NO-NO» – почему-то отрицание Филипп высказывает всегда по-английски. Но теперь вот, слава богу, еще слово «ДА» в лексикон добавилось. Иногда, если очень повезет, и «ДА-ДА-ДА» можно услышать.
С другой стороны, с ребенком стало ТАК интересно, что это с лихвой компенсирует все остальные неудобства. Самое главное, конечно, – Филипп заговорил. Где-то вот как раз в два года, как только соску изо рта убрали – речь и прорезалась. Уже даже нет смысла считать, сколько слов знает – МНОГО! Почти все те слова, которые раньше «исковерканными», придуманными были, заменились на нормальные. Так, корова теперь – не «МУ-МУ», а самая настоящая «КОЛОВА», так же как и собака, и свинка, и поезд – из того, что сразу на ум приходит. И Антон, самое главное, уже никакой не «ДЯДЯ», а «АНТОН», «АНТОША» и «БАТИК», хотя «дядя» было прикольно. Себя Филипп тоже стал называть, получается очень похоже на «ФЛИП», так как первый звук «И» куда-то проглатывается. Когда я на Филиппа хочу поругаться, говорю ему строго: «Филипп Ульянов!», он неизменно добавляет: «DENNIS!» – именно так по-английски, с ударением на первый слог. Запомнил еще с тех пор, как когда-то сказали ему, что его полное американское имя Филипп Денис Ульянов.
Несколько слов осталось из младенчества: молоко- «МОМО», вода – «ДОДЯ». Молоко еще иногда называет «MILK», как правило, по тем дням, когда приходит из садика.
Запас английских слов растет. То вдруг, едучи в машине и разговаривая про светофор, выдает: «YELLOW LIGHT». Вчера вот слово «HOUSE» выучил.
Некоторые русские слова чуть-чуть неправильно произносит, но это очень забавно. Из моих любимых:
Кубики – «БУБИКИ»,
Сахар – «ХАХАР»
При произношении у Филиппа слова «открой» и «закрой» звучат практически одинаково: «АКОЙ». Папа стал его учить:
-Филипп, скажи ЗА-крой, ЗА-крой.
Филипп послушно повторяет:
– АКОЙ. ЗА.
Самые первые выданные предложения были вопросительные, причем сформулированные на свой собственный лад, примерно вот так:
– САША? МОЙ? ГДЕ?
– МАШИНА? МОЯ? ГДЕ?
Так и продолжает часто формулировать: сначала четко обозначенный предмет разговора, потом все остальное. Хотя предложения стали намного более развернутыми. И соображает, что слова имеют разный род. Изменяет окончания прилагательных, как положено.
Кстати, наличие слов «мой», «моя», «мое» в предложении – очень показательно. У нас сейчас период собственничества в самом разгаре. Еще год назад, когда мы с Филиппом вместе ходили в развивающую группу, я переживала – как он стесняется, отдает безропотно все игрушки, стоит только другому ребенку руку протянуть. С началом самостоятельного садика – куда что делось? Теперь даже иногда неудобно становится, когда в гости другие дети приходят, а Филипп начинает командовать: «МОЯ МАШИНА», «МОИ ИГУШКИ». И с гордостью заявляет: «ЖАДНЫЙ! Я!» Честно-честно, мы его такому не учим. Наоборот, все время рассказывает, что надо делиться и т.п. Пока не очень успешно.
В садике у нас, конечно, юмористы работают. Каждый раз дают бумагу с описанием, чем в этот день занимались. Вчера написали примерно следующее: «На уроке математики продолжаем работать над вычитанием. Пожалуйста, практикуйте дома работу с группами из пяти предметов». Во как! Я, честно говоря, думала, что мой ребенок цифры еще толком не знает, а они, оказывается на вычитанием работают.
Дома Филипп больше всего любит кататься на велосипеде «БАЙСИКЕ», который ему подарили на день рождения и до педалей которого ноги еще пока не совсем дотягиваются. Но это не мешает Филиппу развивать крейсерскую скорость, перебирая ногами по полу. Еще очень любит строить из Лего. Причем, еще совсем недавно ему непременно надо было, чтобы папа, Антон или мама строили, а Филипп сидел рядом и в лучшем случае подавал детали, то теперь Филипп играет в Лего самостоятельно. Вообще, стал больше играть сам: машинки катает, гаражи выстраивает, сумки какие-то бесконечные пакует. И еще сильно полюбил паззлы. До этого совершенно к ним равнодушен был, хотя мы и пытались периодически их совместно собирать. А тут друзья, опять же на день рождения Филиппа, подарили чудесный деревянный паззл из 24 кусочков с изображением всяких разных машин – и пожарная там есть, и мусорная, и полицейская. Короче, все самые любимые присутствуют. Так Филипп пару раз собрал вместе с нами, а потом стал очень лихо сам собирать. Может этим заниматься по нескольку раз в день. И к остальным паззлам, имевшимся в наличии, интерес появился. Под это дело мы еще много новых накупили – так что теперь работа кипит, и маме счастье – несколько минут в тишине и покое.